в начале было слово. и слово было в творительном падеже
Когда-то моя жизнь была как чтение хорошей книги. Я могла часами зависать над одной страницей, боясь перевернуть ее, тем самым уменьшив тот уютный массив бумаги, который томился под правой рукой, храня тайны сюжетных хитросплетений и колдовскую силу языка. Меня сбивали с ног неожиданные метафоры и чувство причастности к загадочным закономерностям бытия. Я забегала вперед, возвращалась назад, судорожно щупала золоченую пропись буквицы, теряла голову от типографского запаха краски и шелеста бумаги.
Мне хотелось, чтобы книга не кончалась, чтобы не пропадало то чувство новизны, непредсказуемости. Но даже если она закончилась бы, я смогла бы врнуться и пережитьее снова, с теми же чувствами. не оставляя никаких закладок, кроме пятен слез, и пота, и шоколадных крошек.
Я мога отложить ее и вернуться, когда захочу. Она ждала меня.
Теперь моя жизнь напомнинает будничный роман неизвестного автора в копеечной обложке. Я читаю его, чтоб убить время, там где нет другого выбора и там где никто не поймает меня за его прочтением. Где никто не будет подглядывать из-за плеча. Все нити его просто сбитого сюжетца мне известны наперед, ничтожные попытки украсить или разнообразить его вызывают саркастическую улыбку.
Но надо дочитать его до конца. Чтобы никогда, никогда не возвращаться.
Почему только по мере таяния страниц растет моё отчаяние?
Мне хотелось, чтобы книга не кончалась, чтобы не пропадало то чувство новизны, непредсказуемости. Но даже если она закончилась бы, я смогла бы врнуться и пережитьее снова, с теми же чувствами. не оставляя никаких закладок, кроме пятен слез, и пота, и шоколадных крошек.
Я мога отложить ее и вернуться, когда захочу. Она ждала меня.
Теперь моя жизнь напомнинает будничный роман неизвестного автора в копеечной обложке. Я читаю его, чтоб убить время, там где нет другого выбора и там где никто не поймает меня за его прочтением. Где никто не будет подглядывать из-за плеча. Все нити его просто сбитого сюжетца мне известны наперед, ничтожные попытки украсить или разнообразить его вызывают саркастическую улыбку.
Но надо дочитать его до конца. Чтобы никогда, никогда не возвращаться.
Почему только по мере таяния страниц растет моё отчаяние?