Я тут грешным делом перевожу "Первооткрывателя" Яна Хьяштада. Буду рада любым комментариям, замечаниям и дополнениям.

...Как это было в Москве. Ведь когда Юнас очутился по ту сторону серого фасада с металлической буквой «М», он почувствовал, что оказался в фойе театра. Как если бы кто-то, потянув за рычажок, опустил перед ним разноцветные декорации. Он осматривался, не веря собственным глазам, следуя за поворотами широких, сияющих коридоров, и нашел туалет без особых проблем. Он всегда ценил потенциал, заложенный в лабиринтах. Собрался в Индию – и попадаешь на неизвестный континент. Ищешь туалет – и натыкаешься на станцию метро, сокровищницу чистой воды. Он ухватился за эту возможность, проявив чудеса мимикрии, и, сунув в аппарат пятикопеечную монетку, прошел через турникет. В тот же момент его унесло вглубь на самом длинном и отвесном эскалаторе, на котором ему приходилось стоять, да еще и деревянном! И вот он очутился в огромном, белоснежном зале с роскошными люстрами. В дворце, ушедшем под землю. Он был Алисой в стране чудес, жертвой сверхестественных сил. Он так бы и думал, что оказался в сверкающем бальном зале, если бы не поезд, влетевший на всех парах и остановившийся прямо перед его носом.
Он вскочил на подножку из
читать дальшечистого любопытсва, и сошел на следующей же станции, «Площади Революции», как он узнал позже. Ему показалось, что он очутился в музее. Вестибюль станции был заполнен бронзовыми скульптурами. Насколько он мог понять, они олицетворяли различные профессии. Пытаясь рассмотреть статую матроса, он едва не свалил с ног потрепаное существо, подметавшее пол. Оно оставновилось, оперлось на щетку и пробежалось глазами по Юнасу. Живые глаза уборщика констрастировали с пассивностью его профессии. Внимательным взглядом он изучал крохотный норвежский флажок, который Юнас по случаю прикрепил к лацкану пиджака: как адрес на собачьем ошейнике, флаг давал знать, какое посольство следует поставить в известность, если Юнас вдруг упадет замертво посреди улицы. Уборщик долго стоял, вперив взгляд в пустоту. «Густав Вигеланн,» сказал он чуть позже и распростер руки, указывая на статуи вокруг него. Юнас кивнул. Некоторое сходство действительно было. «Густав Вигеланн», ответил Юнас. Казалось, что эти два слова выражали всё. Связывали их. В этих словах содержалась целая история. Так, во всяком случае, казалось самому Юнасу, пока уборщик не нагнулся и не прошептал «Фашизм!», многозначительно указав на скульптуры. Юнас неуверенно улыбнулся, попытался дружелюбно кивнуть и продолжил прогулку. Возможно, этот мужчина был когда-то профессором, подумал Юнас, но был вынужден сменить профессиию ввиду неправильных установок в отношении искусства.
Юнас был в двух шагах от Красной площади, но ему уже не хотелось подниматься по эскалатору и выходить из метро. Зачем идти в Мавзолей, если можно изучать всё это? Он хотел остаться посреди этой тайны, покрытой светом. Здесь, в Москве, скульптурные парки были разбиты под землей. Юнас часами ездил по метрополитену, меняя поезда, пытаясь увидеть как можно больше станций. «Подземный Гран-тур,» думал он. Самое бесспорное доказательство тому, что человеческий род эволюцинировал с тех пор, как вышел из пещеры. Он прогуливался вдоль стен, облицованных всевозможными видами полированного камня: настоящий музей геологии. И повсюду – сияющая чистота. Юнас ступал по глянцевым плиткам, огибая колонны, огибая медь и сталь, изучая всевозможные украшения, мозаику, рельефы, витражи, памятники пилотам и ученым. Все украшения выражали одну общую идею: искусство должно быть там, где пролегают пути Народа. Он думал о любимом писателе своего брата, Агнаре Мюкле, который писал: «Социализм – это чистые тела и симфонические концерты на заводах.» А также искусство в метрополитене, мысленно добавил он. За всё время пребывания в Москве Юнас не увидел ничего, что красноречивее, чем метро, говорило ему о Советском государстве, особенно о его вкладе во Вторую Мировую войну. Что-то похожее он уже видел: Ратушу в Осло. Он ходил, размышляя, обдумывая. Что можно назвать самым крупным общественным форумом современности? А вдруг это телевидение, с его экранами, его общей для всех ярмарочной площадью? Другими словами: было бы нелишним разместить искусство в телевизоре – выстроить дворцы прямо у Народа в гостинных!
облицованных? это все-таки камень
на самом длинном и отвесном эскалаторе, на котором ему приходилось стоять, кроме того, обшитом деревом!
да еще и? ваш покорный слуга не силен в стилистике, но "кроме того", имхо, уместнее в документе
и сошел тут же на следующей станции,
сошел на следующей же станции?
пробежало глазами по Юнасу.
пробежалось? пробегают глазами книгу.
Живые глаза уборщика вступали в противоречие с пассивностью его профессии.
контрастировали?
Бодрым взглядом уборщик изучал крохотный норвежский флажок,
мб цепким? здесь ни на что не претендую, бо не знаю ,что там в оригинале
Юнас часами гулял по метрополитену, меняя поезда,
он не пешком гулял по туннелям, он катался, разъезжал
се украшения сводились к одной общей идее: искусство должно быть там, где пролегают пути Народа.
к одной общей идее может сводиться смысл
space core, спасибо большое! несмотря на то, что это уже, кажется, третий черновик, в нём прямо-таки обязаны быть ошибки. так что большое спасибо, что Вы не поленились и исправили
"выражали одну общую идею" - так вроде хорошо
- мне кажется, здесь слишком много глаз на одну строку..
хаха, а глаза=то я и не приметил!
если можно остаться и изучать всё это? Он хотел остаться - плохо у меня с синонимами, но я бы попробовала их подобрать
а там, кстати, и не было первого "остаться" так что я его убрала... посмотрим, это ведь не последняя версия