исландские саги

[Энтропия]

Более года назад, когда я (по долгу службы и просто так) читала исландские родовые саги, из моей комнаты время от времени доносился нечеловеческий гогот ехидный смешок. Наверное всему виной мое извращенное чувство юмора, и мой необъяснимый (даже для самой меня) интерес к скандинавской культуре. Но, тем не менее, я тешу себя надеждой, что и сами тексты сыграли в этом какую-то роль.
Поэтому я решила воспроизвести избраные отрывки здесь (пока я искала их, мне не раз приходила в голову мысль перечитать их, т.к. помню только отрывочно, а ведь иногда люди просят). Все тексты взяты с сайта norse.ulver.com/texts/index.html (рекомендую дял дальнейшего чтения), из четырех саг: Сага о Ньяле (НС), Сага об Эгиле (ЭС), Сага о людях из Лососьей долины (ЛС), Сага о Гуннлауге Змеином Языке (ГС). Кстати, если кто не в курсе: саги - это пространные эпические повествования о значимых родах исландских (и иногда норвежских) землевладельцев, перед которыми все время встает вопрос дележки денег, земель, овец и женщин, и которые вследствие подобных конфликтов интересов занимаются проливанием крови.
Пожалуйста, сообщите, было ли смешно, я буду рада любому feedback'у. Если смешно не было, я добровольно подпишусь на лечение барбитуратами. )))))))))

ПРОСТО ВИКИНГИ

наезды

Флоси попросил сыновей Сигфуса пойти с ним. Они все вышли из землянки и направились в судилище. Ньяль и его сыновья тоже пошли в судилище. Скарпхедин пошел к среднему ряду скамей и остановился там. [...] Затем он поднял шелковое одеяние и спросил, кто его сюда положил, но никто ему не ответил. Он снова помахал одеянием и спросил, кто положил его, и рассмеялся. Никто ему не ответил. Флоси сказал:
— Что же, никто из вас не знает, чья это одежда, или вы боитесь сказать мне об этом?
Скарпхедин сказал:
— А как ты думаешь, кто это положил?
Флоси сказал:
— Если хочешь знать, я отвечу тебе, что, по-моему, это положил твой отец — безбородый старик, так что многие, когда глядят на него, не знают, мужчина он или женщина.
Скарпхедин сказал:
— Подло поносить старика, которого еще никогда не оскорблял ни один честный человек. Вам должно быть известно, что он мужчина, потому что он прижил со своей женой сыновей. И мало наших родичей похоронено у нашего двора, за кого бы мы не отомстили.
И Скарпхедин взял в руки шелковое одеяние, и бросил Флоси синие штаны, и сказал, что они ему нужнее. Флоси спросил:
— Почему это они мне нужнее?
Скарпхедин сказал:
— Потому что, как говорят, ты жена великана со Свиной Горы и каждую девятую ночь он приходит к тебе как к жене.
(НС)

дешевые понты

— Государь, — ответил тот, — примите его хорошо, потому что он сын одного из лучших людей в Исландии — Иллуги Черного из Крутояра, и мы с ним вместе росли.
Ярл сказал:
— Что у тебя с ногой, исландец?
Гуннлауг ответил:
— На ней нарыв, государь.
— Однако ты идешь, не хромая, — сказал ярл.
Гуннлауг ответил:
— Я не стану хромать, пока обе мои ноги одинаковой длины.
Тогда один дружинник ярла, по имени Торир, сказал:
— Этот исландец очень заносчив, неплохо бы проучить его немного.
Гуннлауг посмотрел на него и сказал:
— Здесь в дружине твоей
Черный есть лиходей,
На злые дела горазд,
Смотри и тебя предаст!
Торир схватился было за секиру. Но ярл сказал:
— Оставь! Не надо обращать внимания на такие вещи.
— Сколько тебе лет, исландец?
— Восемнадцать, — отвечал Гуннлауг.
— Ручаюсь, что других восемнадцати ты не проживешь, — сказал ярл.
— Чем желать мне зла, лучше желай себе добра, — сказал Гуннлауг, но вполголоса.
Ярл спросил:
— Что ты там сказал, исландец?
Гуннлауг ответил:
— То, что мне показалось уместным: чтобы ты не желал мне зла, а желал бы себе самому чего-нибудь хорошего.
— Чего же именно? — спросил ярл.
— Чтобы ты не умер такой же смертью, как твой отец, ярл Хакон6.
Ярл побагровел и велел тотчас же схватить этого дурака. Тогда Скули выступил перед ярлом и сказал:
— Исполни мою просьбу, государь, и пощади этого человека. Пусть он уедет прочь.
(ГС)

delirium или в режиме бреда

Олав велел работнику войти в хлев.
— Я буду гнать тебе нетелей, а ты будешь их привязывать, — сказал он.
Работник направился к двери хлева.
Не успел Олав опомниться, как работник бросился обратно и очутился в его объятиях. Олав спросил, что его так испугало.
Тот ответил:
— Храпп стоит в дверях хлева и хочет схватить меня, но я сыт по горло схватками с ним.
Тогда Олав подошел к дверям и направил на Храппа свое копье. Тот обеими руками ухватился за наконечник копья и повернул его в сторону, так что древко тотчас сломалось. Олав хотел броситься на Храппа, но тот провалился сквозь землю, откуда он пришел, а у Храппа — его наконечник. После этого Олав с работниками привязали в стойле нетелей и отправились домой. Олав сказал теперь работнику, что он не будет упрекать его за его слова.
На следующее утро Олав отправился из дому туда, где Храпп был похоронен под грудой камней, и велел раскопать могилу. Храпп лежал там, еще не разложившийся. Олав нашел там также наконечник своего копья. Затем он приказал разжечь костер, и Храппа сожгли на костре, а его пепел бросили в море. С тех пор ни одному человеку Храпп не причинял вреда своим появлением.
(ЛС)

делириум с поэзией

В ночь на воскресенье, за двенадцать недель до зимы, Хильдиглум вышел из дому и услышал сильный грохот. Ему показалось, что земля и небо трясутся. Хильдиглум посмотрел на запад и увидел там огненный круг и в нем человека на сером коне. Этот человек скакал во весь опор и быстро пронесся мимо. В руках у него была пылающая головня. Он проехал так близко от Хильдиглума, что тот мог хорошо рассмотреть его. Он был черен как смола. Он сказал громким голосом такую вису:
Скачет мой конь —
Влажная челка,
Иней на гриве,
Зло я несу.
Горит головня,
Отравы полна.
Козни Флоси —
Огонь на ветру.
Козни Флоси —
Огонь на ветру.
Хильдиглуму показалось, что он бросил головню на восток, в горы, и там вспыхнул такой большой пожар, что гор не стало видно. Хильдиглуму показалось затем, что он поскакал на восток, в огонь, и там исчез. Затем Хильдиглум вошел обратно в дом и долго лежал без чувств, прежде чем снова пришел в себя. Он помнил все, что увидел, и рассказал своему отцу, а тот велел ему рассказать Хьяльти, сыну Скегги. Хильдиглум поехал и рассказал ему.
— Ты видел призрак, — сказал Хьяльти. — Это не к добру.
(НС)

барбекью

Тогда Флоси сказал:
— Мы понесли большой урон. Многие из наших ранены, и убит тот, кого мы меньше всего хотели бы потерять. Ясно, что оружием нам с ними не справиться, тем более что не все сражаются так храбро, как обещали. Нам надо что-то предпринять. Есть два выхода, и оба они плохие: один — это отступить, но тогда мы погибли, второй — это сжечь их в доме, но тогда мы берем большой грех на душу, ведь мы христиане. Придется нам все же поджечь дом, и поскорее.
Они высекли огонь и сложили большой костер перед дверьми. Тогда Скарпхедин сказал:
— Разводите огонь, молодцы? Не собираетесь ли что-нибудь жарить?
Грани, сын Гуннара, ответил:
— Собираемся, и жару для тебя хватит.
И они подожгли стог. Те, кто был внутри, заметили это, только когда весь дом уже был охвачен пламенем. Тут Флоси и его люди развели большие костры перед всеми дверьми. Тогда женщины, которые были внутри, начали жаловаться. Ньяль сказал им:
— Держитесь стойко и не жалуйтесь. Ведь ваши страданья — это одна короткая буря, а второй такой потом долго не будет. Помните также, что Бог милостив. Он не позволит, чтобы вас жгли и в этом и в том мире.
(НС)

пьяная удаль

Все, кто был там, были совсем пьяны, а Армод всякий раз, когда пил, говорил: «Я пью за тебя, Эгиль!», и его домочадцы, когда пили, говорили то же спутникам Эгиля. Одному человеку поручили подносить Эгилю и его людям каждый раз по полному рогу, и он подзадоривал их, чтоб они пили быстрей. Эгиль сказал своим спутникам, чтоб они больше не пили, а сам выпивал за них все.
Эгиль почувствовал тогда, что ему становится нехорошо. Он встал и пошел прямо туда, где сидел Армод. Он взял его руками за плечи и прижал к спинке скамьи. Его сильно вырвало прямо в лицо Армоду, в его глаза, ноздри и рот. Все это потекло тому на грудь. У Армода захватило дыхание, а когда он снова смог вздохнуть, его тоже вырвало. И все люди Армода, которые были здесь, сказали, что Эгиль самый жалкий и самый плохой из людей, потому что он не вышел вон, когда его рвало, и что он не должен был делать такое при всех в доме во время пира. Эгиль сказал:
— Нельзя упрекать только меня за то, что я делаю то же самое, что и хозяин. Его рвет не меньше, чем меня.
Потом Эгиль пошел на свое место и сел. Он попросил принести себе браги и громко сказал:
Знай, как много съел я.
Сок из щек свидетель,
Что пора в дорогу.
За ночлег иные
Платят и получше.
До нескорой встречи!
Армод бородатый
Гущей весь измазан.
(ЭС)

а король-то голый!

Когда Кьяртан бросился в реку и поплыл к тому человеку, который казался лучшим пловцом, и сейчас же нырнул вместе с ним и держал его под водой некоторое время. Затем Кьяртан дал ему вынырнуть. И когда они недолго пробыли на поверхности воды, тот человек схватил Кьяртана и повлек его вниз, и они оставались под водой несколько дольше, чем Кьяртану это казалось желательным. Затем они вынырнули. Они не сказали друг другу ни слова. В третий раз опускаются они вниз и остаются под водой дольше всего. Кьяртан не мог себе представить, чем кончится эта игра, и ему казалось, что он никогда еще прежде не попадал в такое трудное положение. В конце концов они вынырнули и поплыли к берегу. Тогда человек из города спросил:
— Что ты за человек?
Кьяртан назвал свое имя. Человек из города сказал:
— Ты хороший пловец. Так же ли ты искусен во всем остальном, как в этом?
Кьяртан отвечал, но несколько неохотно:
— Так говорили, когда я был в Исландии, что и в остальном я точно таков. Однако это, как видно, не многого стоит.
Человек из города сказал:
— Это зависит еще от того, с кем тебе пришлось иметь дело. Но почему ты меня ни о чем не спрашиваешь?
Кьяртан ответил:
— Мне нет дела до твоего имени.
Человек из города сказал:
— Верно то, что ты искусный человек, но верно и то, что ты очень высокомерен. Но все же ты должен узнать мое имя, а также с кем ты состязался в плавании. Перед тобой конунг Олав, сын Трюггви.
Кьяртан ничего не ответил и тотчас же повернулся, чтобы уйти. Он был без плаща и в пурпурной одежде. Конунг был почти совсем одет.
(ЛС)

еще обнаженка

Названые братья в этот день плавали. Сыновья Олава были вожаками в этом развлечении. Много юношей с других дворов принимали участие в плавании. Кьяртан и Болли вышли из воды как раз тогда, когда Гест со своими людьми приблизился к реке, и они были почти совсем одеты, когда к ним подъехали Гест и Олав. Гест некоторое время смотрел на этих юношей и сказал Олаву, кто из них Кьяртан и кто Болли, а затем Гест острием копья указал на каждого из сыновей Олава и назвал всех, кто здесь был.
(ЛС)

anger management 1

Сын Иллуги Хермунд не знал покоя после смерти своего брата Гуннлауга, и он думал, что тот еще недостаточно отомщен, несмотря на все, что было сделано. Жил человек по имени Храфн [тезка убийцы Гуннлауга]. Он был племянником Энунда с Мшистой Горы. Он был хорошим мореходом, и у него был корабль, который стоял в Бараньем Фьорде. Весной Хермунд, сын Иллуги, выехал один из дому и поехал на север через Каменистую Пустошь к Бараньему Фьорду и прямо на Столовую Отмель к кораблю. Торговые люди были тогда совсем готовы к отплытию. Хозяин корабля Храфн был на суше, и с ним много людей. Хермунд подскакал к нему, пронзил его своим копьем и сразу ускакал прочь. Они были все очень озадачены, спутники Храфна. И за это убийство не было уплачено виры. На этом закончилась распря между Иллуги Черным и Энундом с Мшистой Горы.
(ГС)

anger management 2

Посланный пришел между тем к Торхаллю и рассказал о случившемся — о том, что Мёрд, сын Вальгарда, и все его люди будут осуждены и что вся тяжба проиграна. Когда Торхалль услышал это, он был так потрясен, что не мог вымолвить ни слова. Он вскочил с постели, схватил двумя руками копье, которое ему подарил Скарпхедии, и проткнул им себе ногу. Когда он выдернул копье, то на него налипли мясо и стержень нарыва, а кровь и гной хлынули потоком, так что по полу потек ручей. Тут он, не хромая, вышел из землянки и зашагал так быстро, что посланному было не поспеть за ним. Он шел, пока не пришел в пятый суд.
(НС)

нервный срыв

Тогда все приехали к Асгриму.
Когда Торхаллю, сыну Асгрима, сказали, что Ньяля, его воспитателя, нет в живых и что он сожжен, то он так расстроился, что весь побагровел и у него из ушей так хлынула струями кровь, что ее было не унять. Он лишился чувств, и лишь тогда кровь остановилась. После этого он встал и сказал, что держал себя малодушно, и прибавил:
— Я бы только хотел суметь отомстить кому-нибудь из тех, кто сжег его, за то, что сейчас со мной приключилось.
(НС)

ступор

Коль, сын Эгиля, сказал:
— Дайте я схвачусь с Кольскеггом! Я давно говорю, что мы с ним не уступаем друг другу в бою.
— Сейчас проверим, — говорит Кольскегг.
Коль направил в него копье. Кольскегг только что убил одного противника и был занят, так что не успел выставить щит, и копье задело ему бедро. Кольскегг рванулся к Колю, и так ударил мечом, что перерубил ему ногу в бедре. Он спросил:
— Ну как, попал я?
Коль сказал:
— Я поплатился за то, что не закрылся щитом.
И он какое-то время стоял на одной ноге и смотрел на обрубок другой. Тогда Кольскегг сказал:
— Нечего смотреть. Ноги нет, это точно.
Тут Коль упал мертвым на землю.
(НС)

гостеприимство

Подходя, они еще не знали, дома ли Гуннар. Порешили, чтобы сначала кто-нибудь подкрался и разведал, и уселись на землю. Норвежец Торгрим поднялся на крышу. Гуннар увидел в окошке его красную одежду и нанес ему удар копьем. Торгрим покачнулся, выпустил из рук щит и свалился с крыши. Он подошел к Гицуру и его людям, сидевшим на земле. Гицур посмотрел на него и спросил:
— Ну что, дома Гуннар?
Торгрим ответил:
— Сами узнаете. Вот копье его точно дома.
И замертво упал на землю.
(НС)

...и чрезмерное гостеприимство

Оттуда Флоси отправился в Оссабёр. Хильдигунн была во дворе. Она сказала:
— Пусть все мужчины выйдут навстречу, когда будет подъезжать Флоси, а женщины пусть уберут в доме и приготовят для Флоси почетное сиденье.
И вот Флоси въехал во двор. Хильдигунн вышла к нему и сказала:
— Добро пожаловать, родич! Сердце мое радуется твоему приезду.
— Здесь мы поедим, — говорит Флоси, — и отправимся дальше.
Тут привязали их лошадей. Флоси вошел в дом и уселся. Он сбросил на пол почетное сиденье и сказал:
— Я не конунг и не ярл. Нечего подставлять мне почетное сиденье и нечего насмехаться надо мной.
Хильдигунн стояла рядом и сказала:
— Жаль, что тебе это не нравится: мы сделали это от чистого сердца.
Флоси сказал:
— Если ты это сделала от чистого сердца, то тогда добро само наградит себя, а зло само покарает себя.
Хильдигунн засмеялась холодным смехом и сказала:
— Что об этом говорить, то ли будет потом!
Она уселась рядом с Флоси, и они долго разговаривали вполголоса. Затем поставили столы, и Флоси и его люди стали умывать руки. Флоси посмотрел на полотенце и увидел, что оно все в дырах и с одного конца у него оторван кусок. Он швырнул его на скамью и не захотел им вытираться25. Он оторвал кусок скатерти, вытер им руки и бросил его своим людям. Затем Флоси сел за стол и велел своим людям приниматься за еду. Тут вошла Хильдигунн, откинула со лба волосы и заплакала. Флоси сказал:
— Тяжело у тебя на душе, племянница! Но это хорошо, ведь ты оплакиваешь хорошего человека.
— Чем ты отплатишь за убийство Хёскульда? — спросила она. — Окажешь ли ты мне помощь?
(НС)

религиозные дебаты

Тангбранд стал разъезжать по всему западу Исландии. Ему навстречу выступила Стейнунн, мать Рева Скальда. Она пыталась обратить Тангбранда в язычество и долго говорила с ним. Тангбранд молчал, пока она говорила, но потом начал долгую речь и оспорил все, что она сказала.
— Слыхал ли ты, — спросила она, — что Тор вызвал Христа на поединок, но тот не решился биться с Тором?
— Я слыхал, — ответил Тангбранд, — что Тор был бы лишь прахом и пеплом, если бы Бог не захотел, чтобы он жил.
— А знаешь ли ты, — спросила она, — кто разбил твой корабль?
— А ты что можешь сказать об этом? — спросил он.
— Вот что я скажу тебе, — ответила она:
Недруг отродья Грейп,
Грозный, дракона морского
Разбил и на берег бросил, —
Не берегли его боги.
Расколот в мелкие щепы
Струг колокольного стража.
Верно, Христос позабыл
О быке обиталища рыбы.
И она сказала еще одну вису:
Долго тресковой тропою
Тор скакуна морского
Гнал, в волнах швыряя,
И в ярости бросил на скалы.
Больше не плыть под парусом
Полену земли тюленей,
Разбит Тангбрандов корабль
Ураганом врага Хрунгнира
После этого Тангбранд и Стейнунн расстались, и он отправился со своими спутниками на Крутое Побережье.
(НС)

судмедэкспертиза и исландское законодательство

— Я призываю вас в свидетели того, — сказал он, что я обвиняю Флоси, сына Торда, в том, что он незаконно первым напал на Хельги, сыну Ньяля, и нанес ему рану мозга, или внутренностей, или костей, которая оказалась смертельной и от которой Хельги умер. Я объявляю об этом при пяти соседях места убийства, — и он назвал их всех, — и объявляю по закону. Я объявляю о тяжбе, переданной мне Торгейром, сыном Торира.
(НС)

cкрупулезный памятник преданности

Ньяль вышел, и Флоси сказал:
— Я хочу предложить тебе, чтобы ты вышел из дома, потому что ты погибнешь в огне безвинный.
Ньяль сказал:
— Я не выйду, потому что я человек старый и не смогу отомстить за своих сыновей, а жить с позором я не хочу.
Тогда Флоси сказал Бергторе:
— Выходи, хозяйка! Я совсем не хочу, чтобы ты погибла в огне.
Бергтора сказала:
— Молодой я была дана Ньялю, и я обещала ему, что у нас с ним будет одна судьба.
И они оба вернулись в дом. Бергтора сказала:
— Что нам теперь делать?
— Мы пойдем и ляжем в нашу постель, — сказал Ньяль. Тогда она сказала маленькому Торду, сыну Кари:
— Тебя вынесут из дома, и ты не сгоришь.
— Но ведь ты обещала мне, бабушка, — сказал мальчик, — что мы никогда не расстанемся. Пусть так и будет. Лучше я умру с вами, чем останусь в живых.
Тогда она отнесла мальчика в постель, а Ньяль сказал своему управителю:
— Смотри, где мы ляжем и как мы расположимся в постели, потому что я не собираюсь двигаться с места, как бы меня ни беспокоил дым или огонь. Заметь хорошенько, где надо будет искать наши кости.
Тот сказал, что так и сделает. Незадолго перед этим был зарезан бык, и там лежала его шкура. Ньяль сказал управителю, чтобы он покрыл их этой шкурой, и тот обещал сделать это. Затем они легли оба в постель и положили мальчика между собой. Они перекрестили себя и мальчика и поручили свою душу Богу. Это было последние слова, которые от них слышали. Управитель взял шкуру, накрыл их ею и вышел.
(НС)

хороший викинг - мертвый викинг

Затем они принялись искать Скарпхедина. Те, кому было позволено выйти из горящего дома, показали место, где Флоси со своими людьми слышал, как была сказала виса. Там крыша обвалилась возле передней стены, и Хьяльти сказал, что копать надо там. Тогда они так и сделали и нашли тело Скарпхедина. Он стоял у стены. У него обгорели ноги почти до колен, но больше ничего на нем не обгорело. Он закусил себе усы. Глаза у него были открыты и не вытаращены. Секиру он загнал в стену так глубоко, что она вошла по самую середину лезвия и не потеряла закалки. Затем секиру вытащили.[...] После этого со Скарпхедина сняли одежду. Она не сгорела. Руки у него были сложены крестом, правая поверх левой. Они нашли на нем два ожога, один между лопаток, а другой на груди, и оба они имели очертания креста, так что люди решили, что он сам выжег их на себе. Все нашли, что находиться возле мертвого Скарпхедина оказалось легче, чем они думали, потому что теперь его никто не боялся.
(НС)

ВИКИНГИ И ЖЕНЩИНЫ

флирт

Он увидел, что на поперечной скамье в палатке сидит девушка. Она была красива, величава и нарядна. Он понял, что это, несомненно, Торгерд, дочь Эгиля. Олав подошел к скамье и сел возле девушки. Торгерд приветствовала его и спросила, кто он. Олав назвал свое имя и имя своего отца.
— Тебе, верно, кажется, что сын служанки стал наглым, раз он решается сидеть здесь и беседовать с тобой.
Торгерд ответила:
— Тебе, верно, памятно, что ты совершал подвиги более смелые, чем говорить с женщинами.
Затем они начали беседовать друг с другом и проговорили весь день. Никто не слышал, о чем они говорили. [...] Торгерд теперь покорилась решению своего отца. Тогда дело было легко доведено до конца, и помолвка сразу была объявлена.
(ЛС)

любовный стих

И еще он [Гуннлауг] сказал такую вису:
— Юная роща обручий
Радость мою украла,
Все же хочу восславить
Твоих, о дева, родителей.
Мир от века не видывал
Жен и мужей, создавших
На ложе такое сокровище,
Стройную Фрейю порея.
(ГС)

вши и романтика

Однажды летом в Хундадале заметили, что скот дает мало молока. За скотом там смотрела одна женщина. Тут обнаружилось, что у нее появились драгоценности и что она подолгу отсутствовала, так что никто не знал, где она была. Торд заставил ее сознаться, и когда ей пригрозили, она сказала, что ее посещает какой-то человек.
— Он высок ростом, — сказала она, — и кажется мне красивым.
Тут Торд спросил, скоро ли этот человек снова посетит ее. [...] Олав обещал ей заплатить, если она выдаст им Стиганди. Эта сделка состоялась.
В тот же день она отправилась к своему стаду. Туда явился Стиганди, чтобы увидеться с ней. Она встретила его приветливо и предложила поискать у него в голове. Он положил свою голову к ней на колени и вскоре уснул. Тогда она высвободилась из-под его головы и отправилась к Олаву, и сказала ему, что произошло.
(ЛС)

женский сарказм

Он [Гуннар] сказал Халльгерд:
— Дай мне две пряди из своих волос и сплетите с матерью из них тетиву.
— А это тебе очень нужно? — говорит она.
— Иначе я погиб, — говорит он, — потому что им не одолеть меня, пока я могу стрелять из лука.
— Тогда я припомню тебе твою пощечину, — говорит она. — Мне все равно, сколько ты еще продержишься.
— Всякий по-своему хочет прославиться, — говорит Гуннар. — Больше я тебя просить не буду
(НС)

женский сарказм2

Случилось однажды, что Гудрун попросила Торвальда купить ей украшения. Торвальд ответил, что она не знает меры, и ударил ее по щеке. Тогда Гудрун сказала:
— Теперь ты мне дал то, чем мы, женщины, считаем очень важным обладать, а именно — хороший цвет лица, и ты научил меня больше не досаждать тебе просьбами.
(ЛС)

импотенция

Она [Гуннхильд, мать конунга Норвегии] обняла его [Хрута] за шею, поцеловала и сказала:
— Если моя власть над тобой так велика, как я думаю, то не будет у тебя утехи в Исландии с женщиной, что у тебя на уме. А с другими женщинами ты добьешься чего хочешь. Пусть мы оба поплатимся за то, что ты не доверился мне.
[...]
Мёрд спросил [у Унн, жены Хрута]:
— Что скажешь мне о Хруте, твоем муже?
Она говорит:
— Могу сказать о нем только хорошее, но не все в его власти.
Мёрд помолчал и сказал:
— Ты что-то скрываешь дочь. А кроме меня тебе некому этого поведать. Доверься мне, уж я лучше всех разберусь в твоем деле.
Затем они уединились, чтобы никто не мог их услышать, и Мёрд сказал дочери:
— Расскажи все, что произошло между вами, не бойся.
— Видно, не миновать этого, — говорит она. — Я хочу развестись с Хрутом, и вот почему. Нет мне от него как от мужа никакого проку, хотя силой мужской он не обижен.
— Как же это так? — говорит Мёрд. — Расскажи толком!
Она ответила:
— Когда он приходит ко мне, плоть его так велика, что он не может иметь утехи со мной, и как мы оба ни стараемся, ничего у нас не получается. Но по всему видно, что по силе своей мужской он не хуже других мужчин.
Мёрд сказал:
— Ты правильно поступила, рассказав мне все. Я дам тебе совет, и он пойдет тебе на пользу, если ты точно ему последуешь. Ты сейчас поедешь с тинга домой, и муж твой, — а он, наверно, уже вернулся — встретит тебя хорошо. Будь с ним ласкова и обходительна, и ему покажется, что все у вас наладилось. Не выказывай ему ни в чем недовольства. А когда наступит весна, скажись больной и сляг в постель. Хрут поверит твоей болезни и не станет тебя бранить. Скорее даже наоборот, он будет просить всех, чтобы за тобой ухаживали как можно лучше. Потом он отправится вместе с Сигмундом на запад, к фьордам, пробудет там до позднего лета и привезет оттуда все добытое им добро. А когда все, кто собирается поехать на тинг, уедут из Долин, встань с постели и вели людям ехать с тобой. Когда сборы будут кончены, подойди к своему ложу с людьми, которые поедут с тобою. Ты призовешь их в свидетели у твоего ложа и объявишь себя разведенной с ним так, как об этом полагается объявлять на альтинге и в согласии с законом.
(НС)

подвиги и подвиги

Тут Болли выхватил меч Фотбит и бросился на Кьяртана. Тогда Кьяртан сказал Болли:
— Теперь, родич, ты, как я вижу, собираешься совершить подлый поступок, но я охотнее приму от тебя смерть, родич, нежели убью тебя.
И Кьяртан отбросил от себя оружие и больше не стал защищаться. Он был лишь слегка ранен, но очень изнурен боем. Болли ничего не ответил на слова Кьяртана и нанес ему смертельный удар. Болли после этого положил плечи Кьяртана к себе на колени, и Кьяртан умер на коленях Болли. Болли тотчас же стал раскаиваться в своем поступке и объявил, как полагалось по закону, что совершил убийство. [...] После этого Болли поехал домой, в Лаугар. Гудрун вышла к нему навстречу и спросила, какое теперь время дня. Болли отвечал, что сейчас уже после полудня. Тогда Гудрун сказала:
— Большие дела мы совершили: я успела напрясть пряжи на двенадцать локтей сукна, а ты убил Кьяртана.
(ЛС)

женская логика

Тогда же к ярлу Сигурду приехал из Ирландии конунг Сигтрюгг, сын Олава Кварана. Его мать звали Кормлёд. Она была женщиной на редкость красивой и хороша во всем, что не зависело от ее воли, но, как говорят, во всем, что от нее зависело, она показывала себя только с худой стороны. Брианом звался король, который раньше был женат на ней, но к этому времени они развелись, потому что он был лучшим из королей.
(НС)

развод и девичья фамилия

Однажды Торд, сын Ингунн, спросил Гудрун, чего заслуживает женщина, если она всегда ходит в штанах, как мужчины.
Гудрун отвечала:
— Такую женщину постигает такая же кара, как мужчину, который носит рубашку с таким большим вырезом, что видны соски, — и то и другое — основание для развода.
(ЛС)

несмотря на мои попытки упорядочить все это, получилось довольно сумбурно)
если кого-то оскорбил мрачный сарказм, присущий моему восприятию саг - извините =))))

@темы: литература, исландия, цЫтаты, куски