Хотя и тут есть приятные исключения, например латвийское сообщество и лично Тута.
ну что ж, пусть будет дежурно-поздравительная картинка:
Во-вторых, по странному стечению обстоятельств, каждый член нашей семьи празднует денб рождение в тени одного из более масштабных праздников: мамино счастье растушевано праздником Лиго, папин "день смерти" (по его собстенному утверждению) католики величают Рождеством, брат родился за день до юбилея свадьбы.
Мне же угораздило родиться сразу после военного парада, мелькания Георгиевских ленточек, и бодрых фронтовых песен. По утверждению мамы, он "терпела."
В этом же году оказалось так что оба праздника выпали на выходные. И, повинуясь древнему инстинкту, я приняла решение отметить оба. Лучше больше да лучше, как говорит древняя пословица.
После легкой и искренней агитации в латвийском сообществе выкристаллизовалаь сначала небольшая, но быстро растущая кучка сочувствующих Победе. Но я и не подозревала, что на явку прийдет столько человек! Тем более, что время встречи пришлось поменять, ибо буквально за день победы ко мне в руки попала засекреченная информация о спуске на воду реплики викингского корабля. викингиОперативно подключив к делу папу, я рванула к лодочной станции напротив Молса и, да, да - он был там во всей красе - покрытый изощренной резьбой корпус судна, пока, увы не оснащенный веслами, мачтой и декорациями на носу и корме. Пока корабль, установленный на металлический ложемент, спускал на тросе скромных размеров кран, на импровизированной пристани стояли ярко разодетые "викинги", пуская слюни. Ложемент убирали очень долго и нудно: слишком велика опасность повредить борта из ценного, просмоленного дуба, но когда тот был успешно поднят на сушу, весм стало ясно: судно плывет! По рядам викингов прошел вздох облегчения. Однако, вместе с облегчением пришло и осознание того, сколько еще нужно надстроить, чтоб безжизненный корпус превратился в стремительную ладью.
Мы с папой с презрением обсуждали припаркованные рядом безликие яхты, как вдруг мужчина в разноцветной куртенке повернулся к нам и стал рассазывать о родословной представшего перед нами викингского корабля. оказывается, его создатель, латыш под именем Юрис, мастер на все руки, приехал когда-то в Норвегию на заработки, сдружился со своим хозяином и поделился мечтой: построить настоящее судно викингов. Хозяин одобрил, смекнув, что такая игрушка ему не повредит и выдал амбициозному 60-летнему творцу полмиллиона Евро. Увы, по мере продвижения работ, последний столкнулся с непредвиденными расходами: нужно было построить ангар для возведения корабля, дуб приходилось искать по кусочкам по всей Латвии, работали в мастерской в том числе и его сыновья, специалисты стоили очень дорого. А теперь детище Юриса навсегда перекочует в собственность какого-то норвега, и именно его, хозяина интервьюируют...
В самый разгар разговора я вдруг заметила что в моей сумке нехватает кошелька. Викинги, конечно, грабитлеи, но отнюдь не воры... меня охватила паника, и я стала бегать по траве, заглядывая в смоляную воду, окидывая беспомощным взглядом толпу, позвонила в банк, чтобы заблокировать карту... Однако буквально через 5 минут кошелек нашелся в траве, рядом с той самой живописной березой, рядом с которой я фотографировала корабль. Узнав о происществии по телефону, мама сразу потребовала, тчобы я отдала кошелек папе, что в последствии причинила немало неудобств.
Подойдя поближе к пришвартованному кораблю, мы еще раз убедились: работа и правда была сделана на славу (тут будет фотка). Мы дождались воодружения мачты на палубу и довольно нудного процесса выкачивания воды. Папа объяснил, что течь - вполне естественное поведение судна, толкьо что поставленного на воду - потом древесина небухнет и возможные щели закроются.
победаВдоволь поглазев на корабль, мы направились вдоль оставленного на произвол судьбы берега к Старо Риге, а затем сели в трамвай и добрались до Памятника освободителям Риги. Дневниковцы уже ждали там, собравшись плотной кучкой: каждые был помечен оранжево-черной лентой. И тут откуда ни возьмись нас штурмовал Янь с Медведем! Яня сразу же приобщили завязав кудри в косу, опоясанную Георгиевской ленточкой. Если вычесть инцидент с удержанием Понячей агрессии в сторону все того же Яня, наш поход до Памятника пршел безоблачно.
Толпа скрывала в себе виновников торжества - ветеранов. Но именно к ним мне предстояло прорваться, чтобы одарить их заслуженными цветами. Поэтому после недолгих реферансов в сторону участников дайри-сходки, старых и новых, я, Тута и Санрайз (впоследствии оказавшиеся тезками) пошли на штурм толпы. Я быстро вычислила первую "жертву" - им оказался седовласый старичок с огромной охапкой цветов и очен живыми, горящими глазами. Подождав, когда схлынет волна позлравлявших его друзей, я внесла свою лету в его и без того большой сноп, за что он одарил меня комплиментом и даже поцеловал в щечку.Теперь, для поддержания баланса, необходимо было найти ветераншу. Санрайз врезалась в прочный клин своих подруг и с тех пор была потеряна для дайри. Мы с Туто продолжили путь, мечтательно рассуждая о подвиге женщин-летчиков, что сподвигло меня спросить старушку, усыпанную орденами, о ее военной службе, одновеменно подавая ей цветы. Она сказала, что сужила в аэрофлоте, и у нас с Тутой сразу возникло ощущение, что все встало на свои места. Однако оказалось, что она служила техником, обслуживала самолеты - что ж, фронт есть фронт, и опасность бомбардировки там тоже была нешуточная.
По пути мы встретили папика, который ткнул в какое-то неопределенное место, где якобы олжны были быть вытсавлены первые военные джипы. Мы прочесали местность, но из-за евшей, пьющей, курящей и слоняющейся толпы, частью которой были, конечно, и мы сами, не нашли машин. Зато после небольших усили мы нашли передислоцировавшихся дневниковцев.
И тогда Янь сказал: "Поехали!" и взмахнул рукой. На деле же мы шли всю дорогу до Лаймовских часов, якобы на встречу с неповторимым Адиком. Последний отрезок пути, мы шли в неразъемной цепочке, подминая под себя других участников движения. Кто-то из латентных участников сообщества даже узнал в нас дневниковцев и якобы кричал нам что-то нечленораздельное (то ли "дояры", то ли "пошли вы..."), но мы не слышали. Ян нежно напевал мне на ушко, как рано утром на рассвете смыглянка-молдовянка подтирала пальцем зад. При всем уважении к Яну, такая интерпретация фронтовой песни была не совсем уместна, но что ж с ним поделаешь, не кидать же его в Даугаву... Попав в Старую Ригу, мы все охватили друг друга за талию, и, образовав таким образом комбайн, штурмовали и без того узкие улочки. Добравшись до Лаймовских часов, Янь сел в асан "чёткий пацан лузгает семечки рано утром на районе" и стал вызванивать Адика. Надо сказать, что Адик так и остался для меня мифическим персонажем, потому что на явку он так и не явился. Тут же было решено идти к Рими, дабы купить нечто чокабельное. Мои глазенки сразу упали на гламурную маленькую бутылку розового шампуня, и, несмотря на угрозы бывалых алкоголиков, я схватила именно ее. Вид черствых круасанов с запекшимся коричневым суром не перебил мой аппетит, увы, других не было.
Закупившись, мы провели мозговой штурм, пытаясь решить, куда же направить стопы дальше. И, когда мы уже перебрали всевозможные традиционные локации, Ян провозгласил: а пошли в роддом! В конце концов надо было окрестить новоприбывших участников, а роддом и бункер уже стали типичными местами боевого крещения. Тут откуда ни возьмись появилась тупое слово с ее очаровательной робостью, которая превращает любого нового члена общества в невдомого пушистого зверька, которого сразу хочется пригреть и расспросить обо всем.
Рядом с остановкой компания разделилась во мнениях. Двое товарищей хотели ехать на автобусе, а за то короткое время, пока мы с Блейз стояли в очереди за билетами, двое превратилось в семеро. Почкование, не иначе. Тут, откуда ни возьмись подскочили мои незапамятные родители, у которых был столь необходимый мне кошелек. Мама отвела меня в сторону, показывая разнформатные картинки шашлыков, уговаривая меня образумиться и поехать домой, готовиться к предстоящему дню рождения. Но я была непреклонны, и оседлала автобус вместе со всеми.
В автобусе мы занимались любимым занятием дневниковцев на сходке: смущали окружающую публику. Благо, атвобус был набит как банка шпрот. На какое-то мгновение мне даже показалось, что я обезглавлена и покрыта желтым жиром. Доехав,мы долго ждали добиравшуюся на троллейбусе половину. Все еще раз закупились и двинулись с шутками-прибаутками в сторону футуристической колонны, которую представлял из себя недостроенны роддом.
После вводного экскурса в основы безопасности и охраны жизни (в дырки не падать, в шахты не лезть, на провода не напарываться. смотреть по сторонам), мы начали штурм высотки. Небольшой привал, в течение которого Янь супел покрошить булку на Пони, Куксу и Блейз, а я примерила на себя образ "семки есть?" плавно перешел в подъем на самы верх роддома, откуда обозревался лес, заросший внутренний дворик и всё поголовье однотипных многоэтажек. Слава Богу, никто не решил ринуть вниз, однако мне на какой-то момент показалось, что совершить самоубийство решил доверенный Медведем фотоаппарат. Оказалось, он запутался в складках шарфа. Отлегло.
Я вспомнила про распечатанные в последнюю минуту тексты фронтовых текстов (на обратной стороне которых были какие-то загадочные письмена). Янь бросился рапсевать про четыре трупа возле танка, но идея так и не получила поддержки. И только на следующий день я узнала, что мои тексты могли понадобиться дайри-тусовке на салюте, под громогласный аккомпаненмен хора...
После небольшой беготни над пропастью, Янь отвел нас к шахтам лифта с остатками цветмета (троса) и вентиляционным шахтам. Желающие пограться и поспать под палящим солнцем погрелись и поспали под палящим солнцем, пока дайри-гид не намекнул на необходимость заценить праздничный салют. Под всеобщее угыгуканье Ян прокричал еще один похабный стишок, как вдруг на полпути к остановке нас остановила некая женщина лет сорока. Она похвалила нас за участие в празднике победы, основываясь на наших Георгиевских лентах, а затем попросила у нас разрешения прочитать стихотворение. Затем, опустив очи доле, она прочла поэму о матери невернувшегося с войны солдата, которой в конце концов явился ангел и показал, где лежит сердце ее сына - в сиянии мирного города. Эта интерлюдия слегка поубавила юношеский задор собравшихся, но и укрепила желание поехать обратно к памятнику.
Однако мне не удалось составить компанию доярам на весь вечер. Надо было закупить съестное для предстоящего торжества. Ожидание автобуса было приправлено типичным дайрирушным юмором и кратким экскурсом в скандинавскую мифологию с использованием моей майки в качестве наглядного пособия (некоторым в этом привиделось нечто эротическое).
На обратном пути всех(кроме маоинового парнокопытного) позабавил гелевый шарик с розовой Пони, а я, усевшись поудобнее с тупым словом, познавала все тонкости и подводные камни изучения теологии. В конце концов, нас объединяют аж 5 последних букв, надо узнать и различия! +)
Вернулась домой