Порывшись в темных отделениях своей памяти, я таки-нашла запись, удаленную моими горячо любимыми одноклет...одноклассниками. Предупреждаю еще раз:Все герои - вымышлены, любое сходство - есть плод вашей фантазии... =)
Я знаю эту маленькую девочку с черными, как свежевыловленные пиявки, волосами и лицом цвета индийских орешков. Никто не знает, только я один знаю.
Когда она отбивает ритмы индейских плясок на залитом солнцем асфальте, в глубоких трещинах которого пасутся муравьи, ежедневно поливаемые мочой недовольных котов, соседские собаки стонут от зубной боли, а женатые мужчины внезапно замечают жесткость своих накрахмаленых воротничков. Ее металлические каблуки ведут к дому, заботливо слепленному из безе пополам с жвачкой, содранной с нижней поверхности столов второсортного кафе на окраине.
Вы думаете, я лгу. Нет. Я сам был там, у ее дома. Я выследил ее, попадая в такт ее семенящих ножек, потому что она никогда не оглядывается, только прислушивается, а уши ее способны заметить малейшее изменение тона в шорохе падающих листьев и малейшее изменение ритма в скрипении прорастащего цветка.
Когда я добрался до дома, я выждал момент, во время которого она удалилась за кормом для своих тараканов, и тогда я смог в одно острое, как осколок стекла, мгновение осмотреть ее спальню: стены, покрытые сплошными сетями кружева, маленькую кровать из кованного железа, всю в цветочках, и прикроватную тумбочку, похожею на объевшегося клопа. В следующее мгновение я спускался с верхушки величественной сосны, к стволу которого веревкой из черных волос было привязано мое тело.
А по ночам девочка с черными волосам и ресницами, на которых могли бы стоять города и мегаполисы, ложится спать. Раз-два-три, цепкими пальцами она откручивает свою голову и ставит ее на прикроватную тумбочку с заросшими зеленой пылью ящиками. Она берет расческу и аккуратно расчесывает тягучие как патока полотна волос и поворачивает голову в сторону безвкусного пейзажа, вырезанного из прошлогодней газеты. Тогда она засыпает.
Знаете почему она так делает? По ночам мимо ее окна проносятся поезда: их свет, скользя по ветвям деревьев, создает на стене страшные узоры и она не может спать.
Когда она ворочается во сне, капельки дорогого парфюма выкатываются на подушку, Всю ночь по комнате порхает неуловимый аромат, пока его наконец не поймает в сачок жадное жаркое утро и не пригвоздит рядом с запахом испарений ночных ваз и пыльным амбре сажи.
А парфюма с каждой ночью становится всё меньше и меньше, подумал я, потирая затекшие от веревок руки, сидя в вечном молчании у корней сосны.