Перед вами еще один черновик отрывка из романа "Первооткрыватель" Яна Хьяштада, который я перевожу в рамках проекта в "Клубе неудачников". Каждую неделю я выкладываю в дневник по одному небольшому фрагменту. Критика и комментарии приветствуются. Стемнеть еще не успело. На улице приятная температура. Сегодня один из вечеров, пробуждающих во мне воспоминания. Они неизбежно уносят меня к центральному событию моей жизни. Уводят за собой в гостиную,
читать дальшев которой лежит труп Маргрете. Моей бездыханной жены, одетой в мой же собственный халат. А за окнами - весенний вечер; небо снизу подсвечено желтым, а затем красноватым оттенком. А всё стою и не могу оторвать взгляда. Даже не знаю, как долго я так стоял. Только потом я заметил, что я, не задумываясь, задержал дыхание; больше чем на минуту. Намного больше. Как будто бы я пытался нырнуть за ней, найти еле заметное сияние золота посреди ила, то золото, что то и дело поблескивало в ее глазах. Я думаю, таким образом я предпринял последнюю отчаянную попытку спасти жизнь Маргрете. Если не сказать, что я пытался спасти свою собственную.
Потом, как ни в чем ни бывало, я сел подле нее. Положил ее голову себе на колени. И вот я сидел и сидел, положив ее голову на колени. Это мне что-то напомнило, и очень сильно. Когда-то и я видел, как два человека сидели в той же самой позе. Мужчина и женщина посреди дикого, пустынного пейзажа, на покрытом ярко-зеленой травой пригорке, у воды. На ее коленях покоилась голова мужчины. Вода была глянцевой и отражала горы вокруг них. Это могла быть счастливая сцена посреди до невозможности прекрасного пейзажа. И тут женщина запела под аккомпанемент огромного оркестра, и настроение сцены поменялось под влиянием музыки, выражавшей тяжкую серьезность ситуации. Женщина пела, пела по-немецки, пела “Mild und leise” из конца первой и последней сцены в третьем и последнем акте революционной оперы Рихарда Вагнера «Тристан и Изольда», он пела от великой боли, от великой любови и от великой скорби. Ее возлюбленный, мужчина, положивший голову ей на колени, был мертв, и она сама была на пороге смерти. Она сидела, со всех сторон окруженная высокими горными склонами, как будто бы заключенная в гигантский котёл, который под воздействием песни и музыкального сопровождения кипел, наполненный страстью.