Перед вами еще один черновик отрывка из романа "Первооткрыватель" Яна Хьяштада, который я перевожу в рамках проекта в "Клубе неудачников". Каждую неделю я выкладываю в дневник по одному небольшому фрагменту. Критика и комментарии приветствуются. Призванием Ларса Ольсена Скрефсруда были языки. Как только его освободили из тюрьмы, где он принял решение стать миссионером, он первым делом купил книги по французской, греческой и латинской грамматике. Немецким и английским он к тому времени уже владел. Позже, в берлинской школе Христианской миссии Госснера, Скрефсруд выучил еще несколько языков, в том числе иврит и, что немаловажно, хинди. Прибыв в Индию, он овладел бенгали, а затем выучил еще четыре индийских языка. Несмотря на то, что он вряд ли говорил на сорока языках, как гласит молва, его без преувеличения можно назвать языковым гением. Он настолько хорошо владел иностранными языками, что ему под силу было даже самое сложное
читать дальше- интонация.
Некоторое время тому назад я не без ностальгии просматривал свои заметки к работе над этой программой. Я еще тогда удивился тому, насколько хорошо я помнил свой первоначальный замысел, особенно все то, что касалось работы Скрефсруда над созданием письменного языка сантали. Сначала ему предстояло создать систему знаков, своего рода алфавит из пятидесяти «букв», передающих различные звуки языка. Потом он взялся за написание грамматики, и при этом все время, параллельно с работой над книгой, записывал новые слова. Все больше и больше слов. За короткое время ему удалось собрать более десяти тысяч слов, которые он передал другому норвежскому миссионеру, который в свою очередь включил их в увесистый пятитомный словарь. Норвежцы совершили немало подвигов: Руаль Амундсен, например, стал первым человеком, достигшим Южного полюса; но, если мне будет дозволено быть субъективным, то я скажу, что ни один подвиг не может сравниться с тем, чтобы подарить письменность народу, у которой ее нет. Мне нравится представлять, как Скрефсруд, стоя перед зеркалом, вслед за санталом произносит отдельные слова, отдельные звуки; я представляю себе, как он пытается имитировать произношение сантала, а потом рассматривает его гортань и голосовые связки с помощью ларингоскопа. Я представляю Скрефсруда на фоне индийской природы на лошади, пешком, в многомесячных походах по землям санталов и с неизменным блокнотом в руках.
Но больше всего меня занимала его грамматика. А что если это самая важная книга, когда-либо вышедшая из-под пера норвежца? Я сидел, держа ее в руках, эту красивую голубую книжку с золотистыми орнаментами на обложке. Я листал ее часами. A Grammar of the Santhal Language. Выпущена в Варанаси - подумать только, в самом Варанаси! - в 1873. Мне было сложно охватить умом масштаб его подвига. Скрефсруд писал, что непосвященным в тайны сантали было свойственно недооценивать этот язык. Он утверждал, что сантали, наравне с санскритом, является одним из сложнейших и наиболее философских языков мира. Особенно глаголы сантали отличались несметным разнообразием форм. Я листал страницы, недоуменно покачивая головой, не в силах поверить в то, что какому-то человеку было под силу вырвать у языка информацию о его сложнейших структурах. Я дошел до времен глагола, и их было не менее двадцати трех штук. Как ему это удалось? Я до сих пор помню некоторые термины: желательное наклонение, общая несовершенная форма, нерешительное предпрошедшее, начинательное будущее, подготовительное увещевательное, непрерывное будущее. Я все листал страницы, переполняясь любовью к книге, да что там, я едва сам не бросился учить сантали.
И вдруг я ощутил отчетливое дежавю. Как будто бы я сам когда-то предпринял нечто похожее на подвиг Скрефсруда. В его интерпретациях и попытках проникнуть через барьер из звуков сантали я нашел параллель с тем годом моей жизни, который я провел за прослушиванием «Rubber Soul». В альбоме было зашифровано сообщение от Маргрете на иностранном языке, и я пытался добиться понятного перевода этой пластинки, и не просто понятного, но еще и одухотворяющего.
Скрефсруд одержал победу, а я потерпел поражение. Этот язык мне так и не суждено было постичь.