В детстве, когда я, вскарабкавшись на стремянку в бабушкиной квартире, засовывал голову под хрустальную люстру, меня охватывало чувство, что я обретал таинственную силу, становился непобедимым. Там мои догадки и подозрения сбывались, и я действительно становился даже не чудо-ребенком, а просто
чудом. У меня было ощущение, что все хрустальные подвески фокусируют свет, направляя его в очаг моих мыслей. Световое излучение стимулировало мой мозг. Ассоциативные ряды расходились во всевозможных направлениях. Мне казалось, что призмы преломляют мои мысли таким же образом, как они преломляют свет. Одна моя мысль внезапно
читать дальшераспадалась на семь частей, и каждая из них, по воле уже другой подвески распадалась снова и снова. Как бы мне хотелось взять люстру с собой в школу, чтобы с ее помощью отвечать на сложные вопросы. «Юнас, что мы понимаем под словом демократия?» «Подождите, пожалуйста, я только надену люстру.» Она бы превратила меня в мудреца. Я не мог понять, почему никто до сих пор до этого не додумался, даже ученые. Ведь, постояв под такой люстрой, они, возможно, нашли бы ответы на все вопросы.
В тот августовский день, стоя на стремянке под хрустальным деревом, я впервые увидел свою возлюбленную, то есть впервые увидел Маргрете по-настоящему. Мы с бабушкой только успели закончить ежегодную чистку подвесок. В гостиной царил аромат зеленого мыла, а стены были покрыты хитросплетениями света и тени. Мне оставалось только нацепить подвески на пару нижних ярусов. К тому же, бабушке на глаза попалась каплевидная призма, отшлифованная под драгоценный камень, которую мы сначала не заметили. Я был слишком поглощен поиском подходящего для нее места, и поэтому не услышал, как кто-то постучал или позвонил в дверь. Я стоял, засунув голову глубоко в недра люстры и искал дырочку для крючка. Я даже не заметил, как бабушка пошла открыть входную дверь. Я вздрогнул, смутно почувствовав, что дверь в гостиную открылась и кто-то произнес: «Юнас?»
Я не видел ничего, кроме дождя из искр, мириад радуг, световых рефлексов. И в самом центре был чей-то силуэт. Я спустился на одну ступеньку и частично вытащил свою голову из-под люстры. То ли от стеснительности, то ли оттого, что это потрясение лишило меня дара речи, я приложил хрустальную каплю к глазу, как будто в надежде спрятаться за ней как за маской. Через нее мне было видно всё. Гостиную с дверным проемом. И её. Точнее, не одну её, а все семь штук. Я видел всех семерых Маргрете с абсолютной четкостью, придерживая хрустальную подвеску у глаза как монокль. Семь девочек, одна в середине и шесть вокруг. Я узнал её. Это была Маргрете. Принцесса.