в начале было слово. и слово было в творительном падеже
Во всём повинна бедность воображения.
Надо всего лишь вообразить себе, что никаких экзаменов нет. Никакой проверки накопленых знаний, никаких оценок, определяющих, в частности, размер стипендии.. Просто проходила мимо, решила проведать, как поживает Ганнибал лектор, заодно потереться об интонограммах и диахронии.
Но - бедность воображения!
И вот в тот самый момент, когда я занимаю законное место перед преподавателем, на меня накатывает волна отчаянья, пригибает к земле, и мне хочется броситься на грудь этому палачу поневоле и признаться во всем: в количестве сломанных речевых органов/ в том, с каким омерзением порой приходилось вынимать помазок из анализов текста/ в кляузных картинках, которыми испещрена тетрадь по лингвистике/ в таблицах норвежских сильных глаголов, не оставляющих меня нигде, включая святую святых - туалет/ в преступной некогерентности/ в скурупулезном подсчете секунд на уроках грамматики/ - то есть решительно во всем и тут уже, захлебываясь от рыданий спросить (риторически конечно), думает ли сам преподаватель, что такому недочеловеку с распухшим от постоянных расчесываний, мозгом можно оставаться в благородном храме знаний да еще и на особых правах? Не дождавшись ответа, можно вскочить на стол и провопив:
, выйти каким-нибудь необычным образом. Например в окно.
В последний момент я вспоминаю о сидящих тут же моих одногруппниках, совершенно ни в чем не повинных, которым я просто не имею права портить настроение. И я цепляюсь взглядом за кажущуюся дружелюбной улыбку напротив, за дрожащий белый лепесток билета (он как "любит-не любит", он как лакмусовая бумажка), цепляюсь судорожно за грамматический, интонационный и терминологический костяк соответствующего языка, и уже где-то без моего участия, в этом летнем воздухе, как снежный ком, начинает расти ответ, безнадежно и нехотя.
Пара мучительных секунд, пока заполняется зачетка.
И эти незаслуженные вздохи от окружающих: "Мы так и знали!"
Надо всего лишь вообразить себе, что никаких экзаменов нет. Никакой проверки накопленых знаний, никаких оценок, определяющих, в частности, размер стипендии.. Просто проходила мимо, решила проведать, как поживает Ганнибал лектор, заодно потереться об интонограммах и диахронии.
Но - бедность воображения!
И вот в тот самый момент, когда я занимаю законное место перед преподавателем, на меня накатывает волна отчаянья, пригибает к земле, и мне хочется броситься на грудь этому палачу поневоле и признаться во всем: в количестве сломанных речевых органов/ в том, с каким омерзением порой приходилось вынимать помазок из анализов текста/ в кляузных картинках, которыми испещрена тетрадь по лингвистике/ в таблицах норвежских сильных глаголов, не оставляющих меня нигде, включая святую святых - туалет/ в преступной некогерентности/ в скурупулезном подсчете секунд на уроках грамматики/ - то есть решительно во всем и тут уже, захлебываясь от рыданий спросить (риторически конечно), думает ли сам преподаватель, что такому недочеловеку с распухшим от постоянных расчесываний, мозгом можно оставаться в благородном храме знаний да еще и на особых правах? Не дождавшись ответа, можно вскочить на стол и провопив:
I'm a creep
I'm a weirdo
What the hell I am doing here??
I don't belong here...
I'm a weirdo
What the hell I am doing here??
I don't belong here...
, выйти каким-нибудь необычным образом. Например в окно.
В последний момент я вспоминаю о сидящих тут же моих одногруппниках, совершенно ни в чем не повинных, которым я просто не имею права портить настроение. И я цепляюсь взглядом за кажущуюся дружелюбной улыбку напротив, за дрожащий белый лепесток билета (он как "любит-не любит", он как лакмусовая бумажка), цепляюсь судорожно за грамматический, интонационный и терминологический костяк соответствующего языка, и уже где-то без моего участия, в этом летнем воздухе, как снежный ком, начинает расти ответ, безнадежно и нехотя.
Пара мучительных секунд, пока заполняется зачетка.
И эти незаслуженные вздохи от окружающих: "Мы так и знали!"
