в начале было слово. и слово было в творительном падеже
Всё началось с того, что моей матери заблагорассудилось бороться с хаосом, котроый я постоянно источаю, и в знак борьбы она спрятала брошеную мною в неположеном месте сумочку. Эта маленькая деталь встала на моем пути к Труше и раздула до неимоверных размеров остальные проблемы как то: мокрая мразь снизу и такая же - сверху. тем не менее, серый день выхаркнул из своих недр немного ярких мазков, когда нечто подушкообразное (блин. когда я говорила о тулупе, я имела в виду ФИГУРНОЕ КАТАНИЕ!!) зашагало мне на встречу.
Это подушкообразное заявило, что ввиду ужасных погодных условий кататься не желает, а желает откушать плавленый кошолад. По пути подробно обсудили обилие отягощенных автомобилем отморозков, а также затронули тему здоровья, столь актуальную в наши, уже не молодые годы...
Скажу честно, что самая лучшая вещь в плавленом шоколаде, который любезно предоставляет некий Эмиль Густав - это белое, крахмальное, хрустящее как снег полотенце! Специалисты по маркетингу наверняка включили удовольствие утирания им в стоимость всего блюда и правильно сделали. настоящей проверкой на лузеристость стало зажигание свечки, помещенной в глубокий стакан: свечка-то загорелась в конце концов сама собой, но это скорей всего только из сочуствия к нам, юродивым. В круге доверия, которое порождало ее сияние мы упражнялись в жанре риторики, обменивались кратким содержанием пропущенных серий блокбастера "жизнь" и я пыталась донести своё еле уловимое состояние творческой импотенции. Мне кажется, мне сие не удалось, потому что Труша сказала, что это проходит, и еще посоветовала бросить уроки искусства как стресс приносящие. Иногда у меня возникает желание лечь под ксерокс и наделать из себя двойников: одного - записывать в дневники, другого - делать наброски, а третий пускай ездит в троллейбусах, пялится на городскую архитектуру, изредка встречается с гомосапиенсами и натыкается на умные мысли. Обилие обязательств и поручений приучило меня к излишней самодисциплине (в виду которой я пытаюсь убедить себя, что вылазки с друзьями - это "дело") и к мысли, что не заниматься ничем - невозможно (что толкает меня на повышенную домохозяечную активность при отсутствии вдохновения и друзей рядом). И вот в этом - корни заболевания. А само заболевание выражается как невозможность найти стимулы для начала творческого процесса (о как!) и отсутствие привычки что-либо творить систематично.
Мне кажется, это объяснение тоже ковыляет на одну ногу и если кто-то попытается меня утешить, я не удивлюсь и даже не обижусь. Привычка объяснять и выводить улетучивается быстро.
Как бы то ни было, еще раз обсудив полную невозможность выживания в среде родителей и одноклассников, оставив в чашках художественные коричневые разводы и проглотив по апельсиновой шоколадной конфетине, мы пошли искать новоизданную книгу дирика, ибо я, охваченая приливом гордости хотела ткнуть там в свое имя (сама книга ужасающе нудная, неоднократно пыталась читать). Книгу мы не нашли, ибо свечка сделала правильный диагноз, зато Труша получилакирпичом по лбу один психоделичный замут в подарок на НГ.
И всё-таки до катка мы дошли! И хотя Трушидзе настаивала на перенесении исторического выхода на лед на неопределенное время, я не могла упустить шанс поездить за деньги Рижской думы. Коньки правда нам выдали 37-ого размера, которые по ощущениям тянули на все 38, и лед был заботливо присыпан снегом, но какой-то кайф в совладании с косолапящими ногами определенно был. Дети падали и смеялись. Мы катались за ручку по кругу и разговаривали преимущественно об абсенте. Вспоминался тот исторический вечер, когда мы глазели, воооон оттуда, из окон театра русской драмы на кружащуюся на льду пару: было это примерно год назад, а что изменилось? Некоторые вещи не меняются и оно, определенно к лучшему.
Боясь за необратимые изменения ног, Трушидзе объявила произволбную программу оконченной и юнцы, которым дума вероятно выделяет денег и на травку, забрали наши ледорезы.
А далее мы долго и неутомимо гнались за каким-то альбомом "с шеей", поднимались на казенном лифте ввысь (безнаказанно!) и любовались огнями рождественского города, разбавленными светом красных фонарей, шныряющих по гостинице Латвия. Делились планами побега... В Швейцарию, где Альпы и смешные городки и шоколад: нам обязательно нужно дожить до весенних каникул и накопить, заработать, ограбить банк, выиграть в лоттерею... И эти планы, он как-то вселяли надежду в то, что жизнь не будет проходить мимо как кинопленка, что она будет затягивать и вкручивать в себя, как гайку, что Камю был неправ, а "тошнота" Сартра обусловлена обильным катанием в скоростном лифте...
И вот так опять расстались и остались наедине со своими радостями и гадостями две глубоко циничные и глубоко романтичные формы жизни.
А ночью получаю смс: "ААА!! я вспомнила, как они звались,эти геи! эмо-бойс!" Очередное подтверждение тому, насколько безнадежно я отстала от жизни.
Это подушкообразное заявило, что ввиду ужасных погодных условий кататься не желает, а желает откушать плавленый кошолад. По пути подробно обсудили обилие отягощенных автомобилем отморозков, а также затронули тему здоровья, столь актуальную в наши, уже не молодые годы...
Скажу честно, что самая лучшая вещь в плавленом шоколаде, который любезно предоставляет некий Эмиль Густав - это белое, крахмальное, хрустящее как снег полотенце! Специалисты по маркетингу наверняка включили удовольствие утирания им в стоимость всего блюда и правильно сделали. настоящей проверкой на лузеристость стало зажигание свечки, помещенной в глубокий стакан: свечка-то загорелась в конце концов сама собой, но это скорей всего только из сочуствия к нам, юродивым. В круге доверия, которое порождало ее сияние мы упражнялись в жанре риторики, обменивались кратким содержанием пропущенных серий блокбастера "жизнь" и я пыталась донести своё еле уловимое состояние творческой импотенции. Мне кажется, мне сие не удалось, потому что Труша сказала, что это проходит, и еще посоветовала бросить уроки искусства как стресс приносящие. Иногда у меня возникает желание лечь под ксерокс и наделать из себя двойников: одного - записывать в дневники, другого - делать наброски, а третий пускай ездит в троллейбусах, пялится на городскую архитектуру, изредка встречается с гомосапиенсами и натыкается на умные мысли. Обилие обязательств и поручений приучило меня к излишней самодисциплине (в виду которой я пытаюсь убедить себя, что вылазки с друзьями - это "дело") и к мысли, что не заниматься ничем - невозможно (что толкает меня на повышенную домохозяечную активность при отсутствии вдохновения и друзей рядом). И вот в этом - корни заболевания. А само заболевание выражается как невозможность найти стимулы для начала творческого процесса (о как!) и отсутствие привычки что-либо творить систематично.
Мне кажется, это объяснение тоже ковыляет на одну ногу и если кто-то попытается меня утешить, я не удивлюсь и даже не обижусь. Привычка объяснять и выводить улетучивается быстро.
Как бы то ни было, еще раз обсудив полную невозможность выживания в среде родителей и одноклассников, оставив в чашках художественные коричневые разводы и проглотив по апельсиновой шоколадной конфетине, мы пошли искать новоизданную книгу дирика, ибо я, охваченая приливом гордости хотела ткнуть там в свое имя (сама книга ужасающе нудная, неоднократно пыталась читать). Книгу мы не нашли, ибо свечка сделала правильный диагноз, зато Труша получила
И всё-таки до катка мы дошли! И хотя Трушидзе настаивала на перенесении исторического выхода на лед на неопределенное время, я не могла упустить шанс поездить за деньги Рижской думы. Коньки правда нам выдали 37-ого размера, которые по ощущениям тянули на все 38, и лед был заботливо присыпан снегом, но какой-то кайф в совладании с косолапящими ногами определенно был. Дети падали и смеялись. Мы катались за ручку по кругу и разговаривали преимущественно об абсенте. Вспоминался тот исторический вечер, когда мы глазели, воооон оттуда, из окон театра русской драмы на кружащуюся на льду пару: было это примерно год назад, а что изменилось? Некоторые вещи не меняются и оно, определенно к лучшему.
Боясь за необратимые изменения ног, Трушидзе объявила произволбную программу оконченной и юнцы, которым дума вероятно выделяет денег и на травку, забрали наши ледорезы.
А далее мы долго и неутомимо гнались за каким-то альбомом "с шеей", поднимались на казенном лифте ввысь (безнаказанно!) и любовались огнями рождественского города, разбавленными светом красных фонарей, шныряющих по гостинице Латвия. Делились планами побега... В Швейцарию, где Альпы и смешные городки и шоколад: нам обязательно нужно дожить до весенних каникул и накопить, заработать, ограбить банк, выиграть в лоттерею... И эти планы, он как-то вселяли надежду в то, что жизнь не будет проходить мимо как кинопленка, что она будет затягивать и вкручивать в себя, как гайку, что Камю был неправ, а "тошнота" Сартра обусловлена обильным катанием в скоростном лифте...
И вот так опять расстались и остались наедине со своими радостями и гадостями две глубоко циничные и глубоко романтичные формы жизни.
А ночью получаю смс: "ААА!! я вспомнила, как они звались,эти геи! эмо-бойс!" Очередное подтверждение тому, насколько безнадежно я отстала от жизни.
буагагаггаа! 
Традиционно. В десяти частях.